Никогда не бойся поменять профессию
21 Ноябрь 2015 в 07:55
Предлагаем статью-манифест Анны Аркатовой о том, как рано и часто неправильно мы выбираем дело, которым приходится заниматься всю жизнь.
Анастасия Немоляева ушла из актрис в дизайнеры мебели, а без пяти минут кандидат технических наук Сергей Казарновский — в режиссуру, а потом в творческую педагогику. Моя подруга-филолог эмигрировала и стала детской медсестрой. Незаменимой в своем роде.
А дочь Дмитрия Лихачева как-то сказала про отца, что он был таким замечательным, потому что у него в жизни была одна цель, одна работа и одна семья. То есть он не разменивался вообще.
Может быть, я могу взглядом двигать предметы, не говоря про шоу-бизнес, — а я даже не подступалась к этим занятиям. Может такое быть, я вас спрашиваю? Вот.
А время-то идет. И как быть?
Гете ошибался
В 1932 году мир отмечал столетие со дня смерти Гете. Испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет написал по этому случаю статью. Называлась она «В поисках Гете». Казалось бы, что говорят о человеке в такой день? А тем более о гении? Как много он достиг и как счастливо человечество, пожинающее плоды трудов его. Ан нет. Ортегу посетила прямо противоположная мысль. А именно — всем хорош великий Гете, да только не тем, чем он в жизни занимался. То есть не тем прославился. «Фауст», конечно, вещь значительная, но откровенно неудачная. Вот минералы, растения, открытое им гинкго билоба, омолаживающее мозг, — все, что занимало гения на начальном этапе, сыграло бы в его жизни куда более счастливую роль, чем литература.
Из чего это видно? Да взять хотя бы лицо — «неприятные складки у рта» почти на всех юношеских портретах! Кстати, большинство своих дней в общем-то позитивный Гете провел, как известно, в дурном расположении духа. А это — первый признак поражения. Дальше. Личной жизни никакой — либо он сам бежит от женщин, либо женщины от него. Бегство (от судьбы, не иначе!), в принципе, основа биографии Гете. То в Веймар он бежит, то из Веймара. Это во-вторых. «Фауста» своего, где все тоже скитаются, пишет бог знает сколько — самому противно. Короче говоря, «то, что было его судьбой, выродилось в дарование», заключает Ортега-и-Гассет, имея в виду ботанику, — и оставляет читателя в полном недоумении.
Налицо полнейшая неудовлетворенность исключительного человека собственным сценарием. Как говаривала героиня Ахеджаковой: «Ну, знаете, уж если в Моссовете...» В смысле, если уж гений облажался — как нам, простым смертным, распознать в себе истинное призвание и не ошибиться? Иными словами, что есть наша подлинная жизнь, если это не диплом, не карьера и не счет в банке?
Моя однокурсница Иветта, прочитав к экзамену по эстетике «В поисках Гете», прорыдала полночи. Она, как, впрочем, каждый второй на нашем курсе, берет штурмом уже не первое образование и типа даже радуется свету в конце тоннеля, и тут выясняется, что никакие поиски никаких гарантий не дают! А ведь одна из главных добродетелей по Аристотелю — воплотить свои способности в бесспорную пользу.
А теперь где мы — а где Аристотель...
К сожалению, в нашем сознании резкая перемена профессии совсем еще недавно связывалась либо с безответственностью и легкомыслием, либо с досадным лузерством (лишь в последнем изводе получившим благородную коннотацию в жанре дауншифтинга).
Случай из жизни
Когда я после университета, проработав три года в школе, вдруг по случаю окончила «у стола» курсы косметичек и воцарилась на год в собственном beauty-кабинете, родственники... ну разве что не перестали со мной разговаривать.
Муж вообще так и сказал: женился на девочке с филфака, а разводиться, видимо, придется с парикмахершей.
Между тем я ложилась спать с пародийным нынче лозунгом: скорей бы утро и снова на работу! Ах, как же мне все это нравилось! Ах, как же я царила среди этих присыпок и ароматов! Ах, как же я вертела в голове проклятый вопрос: неужели я рождена для ванночек и массажей, пусть даже на всеобщее благо? Вот именно, кивала интеллигентная общественность, — неужели?
Между тем в угаре своего преображения и несравнимых с учительской зарплатой прибылей я вдруг заметила, что перестаю читать и отчасти даже говорить. А совмещая все это, я перевожу достойное, в принципе, ремесло в разряд халтуры. И оставила я это beauty и пошла себе через пару лет в Литературный институт. И стала тем, кем стала. И не жалею. Но из этого опыта (не считая бесценных правил make up!) я навсегда запомнила тот радостный утренний будильник, который теперь и есть главный эксперт моего профессионального самочувствия.
Это судьба
Судьба — это то, что не выбирают. Пишет философ. Казалось бы, трюизм — и вдруг его неожиданно подтвердила психолог Наталья Колмановская.
«Действительно, в нашей ментальной и, следовательно, педагогической традиции мы свою судьбу, к сожалению, выбираем. То есть вынуждены оперативно принять решение (раз и навсегда!), чем и как заниматься всю последующую жизнь. И это еще не самая большая беда. Самая большая — что выбирать нам предлагается преступно рано. В 16–18 лет, когда психика наша еще не сформировалась для критического отношения не то что к миру, а к себе самому. Грубо говоря, у подростка нет никакой возможности прислушаться к себе и понять — где то, без чего он не просто не сможет жить, а что еще и принесет ему гармонию и признание? (Признание — очень важный момент для психического комфорта).
А, так как безопасность нашей жизни (да и ее продолжительность) объективно все время растет, наше взросление все время отодвигается. Сегодня оно колеблется между 20 и 30 годами. Более того, многие из этого состояния и не выходят. Так что неудивительно, что выбор, сделанный в юности, зачастую оказывается ошибочным.
Впрочем, есть и хорошая новость.
А именно: понимание своей неудачи — уже успех. Перемена курса в этом случае просто необходимый шаг, если мы хотим прожить счастливую жизнь. И тому действительно немало примеров. Но есть одно условие — нужно обязательно повзрослеть. То есть принять на себя ответственность за решение. Иначе мотивом такой прекрасной авантюры опять будет какой-нибудь тренд, авторитет, даже романтика — но не наше личное ощущение судьбы».
Анастасия Немоляева ушла из актрис в дизайнеры мебели, а без пяти минут кандидат технических наук Сергей Казарновский — в режиссуру, а потом в творческую педагогику. Моя подруга-филолог эмигрировала и стала детской медсестрой. Незаменимой в своем роде.
А дочь Дмитрия Лихачева как-то сказала про отца, что он был таким замечательным, потому что у него в жизни была одна цель, одна работа и одна семья. То есть он не разменивался вообще.
Может быть, я могу взглядом двигать предметы, не говоря про шоу-бизнес, — а я даже не подступалась к этим занятиям. Может такое быть, я вас спрашиваю? Вот.
А время-то идет. И как быть?
Гете ошибался
В 1932 году мир отмечал столетие со дня смерти Гете. Испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет написал по этому случаю статью. Называлась она «В поисках Гете». Казалось бы, что говорят о человеке в такой день? А тем более о гении? Как много он достиг и как счастливо человечество, пожинающее плоды трудов его. Ан нет. Ортегу посетила прямо противоположная мысль. А именно — всем хорош великий Гете, да только не тем, чем он в жизни занимался. То есть не тем прославился. «Фауст», конечно, вещь значительная, но откровенно неудачная. Вот минералы, растения, открытое им гинкго билоба, омолаживающее мозг, — все, что занимало гения на начальном этапе, сыграло бы в его жизни куда более счастливую роль, чем литература.
Из чего это видно? Да взять хотя бы лицо — «неприятные складки у рта» почти на всех юношеских портретах! Кстати, большинство своих дней в общем-то позитивный Гете провел, как известно, в дурном расположении духа. А это — первый признак поражения. Дальше. Личной жизни никакой — либо он сам бежит от женщин, либо женщины от него. Бегство (от судьбы, не иначе!), в принципе, основа биографии Гете. То в Веймар он бежит, то из Веймара. Это во-вторых. «Фауста» своего, где все тоже скитаются, пишет бог знает сколько — самому противно. Короче говоря, «то, что было его судьбой, выродилось в дарование», заключает Ортега-и-Гассет, имея в виду ботанику, — и оставляет читателя в полном недоумении.
Налицо полнейшая неудовлетворенность исключительного человека собственным сценарием. Как говаривала героиня Ахеджаковой: «Ну, знаете, уж если в Моссовете...» В смысле, если уж гений облажался — как нам, простым смертным, распознать в себе истинное призвание и не ошибиться? Иными словами, что есть наша подлинная жизнь, если это не диплом, не карьера и не счет в банке?
Моя однокурсница Иветта, прочитав к экзамену по эстетике «В поисках Гете», прорыдала полночи. Она, как, впрочем, каждый второй на нашем курсе, берет штурмом уже не первое образование и типа даже радуется свету в конце тоннеля, и тут выясняется, что никакие поиски никаких гарантий не дают! А ведь одна из главных добродетелей по Аристотелю — воплотить свои способности в бесспорную пользу.
А теперь где мы — а где Аристотель...
К сожалению, в нашем сознании резкая перемена профессии совсем еще недавно связывалась либо с безответственностью и легкомыслием, либо с досадным лузерством (лишь в последнем изводе получившим благородную коннотацию в жанре дауншифтинга).
Случай из жизни
Когда я после университета, проработав три года в школе, вдруг по случаю окончила «у стола» курсы косметичек и воцарилась на год в собственном beauty-кабинете, родственники... ну разве что не перестали со мной разговаривать.
Муж вообще так и сказал: женился на девочке с филфака, а разводиться, видимо, придется с парикмахершей.
Между тем я ложилась спать с пародийным нынче лозунгом: скорей бы утро и снова на работу! Ах, как же мне все это нравилось! Ах, как же я царила среди этих присыпок и ароматов! Ах, как же я вертела в голове проклятый вопрос: неужели я рождена для ванночек и массажей, пусть даже на всеобщее благо? Вот именно, кивала интеллигентная общественность, — неужели?
Между тем в угаре своего преображения и несравнимых с учительской зарплатой прибылей я вдруг заметила, что перестаю читать и отчасти даже говорить. А совмещая все это, я перевожу достойное, в принципе, ремесло в разряд халтуры. И оставила я это beauty и пошла себе через пару лет в Литературный институт. И стала тем, кем стала. И не жалею. Но из этого опыта (не считая бесценных правил make up!) я навсегда запомнила тот радостный утренний будильник, который теперь и есть главный эксперт моего профессионального самочувствия.
Это судьба
Судьба — это то, что не выбирают. Пишет философ. Казалось бы, трюизм — и вдруг его неожиданно подтвердила психолог Наталья Колмановская.
«Действительно, в нашей ментальной и, следовательно, педагогической традиции мы свою судьбу, к сожалению, выбираем. То есть вынуждены оперативно принять решение (раз и навсегда!), чем и как заниматься всю последующую жизнь. И это еще не самая большая беда. Самая большая — что выбирать нам предлагается преступно рано. В 16–18 лет, когда психика наша еще не сформировалась для критического отношения не то что к миру, а к себе самому. Грубо говоря, у подростка нет никакой возможности прислушаться к себе и понять — где то, без чего он не просто не сможет жить, а что еще и принесет ему гармонию и признание? (Признание — очень важный момент для психического комфорта).
А, так как безопасность нашей жизни (да и ее продолжительность) объективно все время растет, наше взросление все время отодвигается. Сегодня оно колеблется между 20 и 30 годами. Более того, многие из этого состояния и не выходят. Так что неудивительно, что выбор, сделанный в юности, зачастую оказывается ошибочным.
Впрочем, есть и хорошая новость.
А именно: понимание своей неудачи — уже успех. Перемена курса в этом случае просто необходимый шаг, если мы хотим прожить счастливую жизнь. И тому действительно немало примеров. Но есть одно условие — нужно обязательно повзрослеть. То есть принять на себя ответственность за решение. Иначе мотивом такой прекрасной авантюры опять будет какой-нибудь тренд, авторитет, даже романтика — но не наше личное ощущение судьбы».
